Эффутуо ничего не желал и ничего не просил. У него не было заветной Мечты.  Именно так, с большой буквы, ведь речь не идет о мелких прихотях и сиюминутных желаниях, из которых состояла жизнь Короля Порока. Все эти желания и прихоти он без чьей-либо помощи мог осуществить сам.
В тот момент, когда все окружающие загадывали желания заветные и не очень, демон с особой ясностью осознал, что не хочет ровным счетом ничего. Открытие было скорее закономерным, нежели удивительным.
Однажды получивший свою участь, приняв ее раз и навсегда, он не жаждал избавления. Это было бы слишком лицемерно – передумывать, юлить с собственной судьбой, пытаться отсрочить, исправить, переменить.
Он не желал также и внимания давно почившей в веках иудейки Сарры, которая была его страстью в далекие времена, когда люди больше верили в чудеса, богов, ангелов и демонов. Теперь это было лишь приятное воспоминание, болезненное и ностальгическое, меж тем давно прожитое и оставленное на полке сознания, как увлекательная книга.
Он не желал вернуться в Англию начала XX столетия или еще куда-нибудь, где ему довелось побывать, поскольку для этого  у него была память. Слишком долгая и слишком точная, а потому демон мог полностью полагаться на нее, пересмотрев любой момент собственных воспоминаний.
Он не желал возвращения прежнего облика одного из своих любовников, потому что это и так произошло само собой.
Он не желал ничего для себя.  Но он мог пожелать что-нибудь для других.
Всем, так или иначе, было нужно одно и то же.  Кто-то искал власти и всеобщего обожания, кто-то стремился к удовольствиям, другие пытались найти себя, вернуть прежнее, но все, так или иначе, хотели… любви – той непосильной ноши, которая частенько оказывалась не по плечам страждущим.
Решение виделось ему парадоксальным, но верным, хоть и была в нем некая доля азарта – интерес, поглядеть, как каждый из них примет то, чего когда-то желал. Кроме прочего, кому еще заботиться о благе поданных, как не одному из владык Хаоса?
«Пусть будет вам то, чего вы так желаете. Любите. Будьте любимы и счастливы» - поистине королевский подарок от того, кто все свое существование проводил в немыслимых бесчинствах и диких оргиях.
Когда одна из обнаженных нимф приблизилась к Королю Порока с жертвенной чашей для подношений, Асмодей снял золотой браслет наруч, бросил его в кучу драгоценных безделушек и более дорогих вещей, «оторванных от сердца», поднес к губам собственное запястье и, не имея никакого иного оружия, с силой прокусил  теперь смертную плоть.
Обычная, густая и соленая кровь полилась из руки Короля Порока, щедро кропя золото, жемчуга и самоцветы.
Оторвав кусок шелковой ткани от набедренной повязки, он перевязал руку и с улыбкой отпустил нимфу, поскольку задерживать всеобщее празднество было не в его правилах.

Затеряться в толпе оказалось поразительно простым делом. А эффектно так подскакивать на одном копыте, которое не пострадало при падении с небес, еще проще. Вроде как чёрт тоже радовался всеобщему веселью. Или делал вид. Операция по изъятию из употребления главного осветительного прибора с треском провалилась, теперь этот треск наглухо держал оборону где-то в голове до ломки в золоченых рогах. Снять данный аксессуар не представлялось возможным, поэтому пришлось терпеть. Улыбаемся и машем. А про себя думаем, как бы улучить момент и все ж таки узнать превеликую тайну. Что же такое круглое, да желтое лежало себе в мешке. А чего так жарко-то? Ну, конечно, варежки Ред так и не снял. До чего приятно, расхаживать, в чем стихия огненная родила, да еще в кухонных варежках в прелестный ромбик. И еще, кажется, возвращать их нет никакого смысла. Предположительно липовая луна прожгла в них забавные дыры. Не, смотрелось-то красиво, но более сей нужный в хозяйстве предмет навряд ли сможет исполнять свои функции. Прямо как чёрт в эту праздничную ночь. Скинул он варежки и вот.
  А это что?! Не успеешь впасть в свои ядреные такие недобрые мысли, как кто-то тобой уже балуется. Прямо так и надавал бы по вездесущим ручкам. Оборачиваемся с гневом праведным и… Ой, нимфочки-лапочки-зайчики, все такие знакомые и родные. Умилился чёрт, и память услужливо нарисовала прошлую Вальпургиеву ночь. Тридцать девушек и один  Ред… Мамочки мои. Хорошо хоть в этот раз, похоже, его оставят в покое. Во всяком случае, кузен пока с повторной просьбой развлечь дамочек не обращался.
И пока черт глупо улыбался, а его левый глаз ненавязчиво дергался в нервном тике воспоминаний, девушки успели порядком расцветить его темно-рыжий и золотом облик. На хвост заботливо повязали ленту, а бантик завязали так, что казалось, будто возле самой кисточки распустился загадочный цветок с пришкольной клумбы. На свободный от раскачивающегося котелка рог нанизали венок из одуванов. А потом, смеясь, расцеловали в щеки и убежали. Ага. А разомлевший и зазеленевший маг остался на месте, как дурачок, заблаженствовав. Ну, любил он женское общество. Не ради же одной только луны на праздник прилетел? Надо и о себе подумать.
  И тут кто-то раз и выключил свет. Почти. По поляне разлился полумрак. Ред-Ред даже немного позавидовал этому кому-то, ведь в плане потемнения тот добился гораздо больше успехов, чем чёрт, решивший совместить приятное с полезным и не только нажиться на центнере (а то и больше) золота, но и порадовать гостей праздника тьмой. Сюрприза не получилось.
  Вздохнем и подумаем, а не будем зацикливаться исключительно на своей персоне. Церемония начиналась, а вместе с этим поперли разные мысли относительно… Так, а как же обещание не впадать в крайности? А фиг с ним. В эту ночь все можно.
Зазвучал голос церемониймейстера. Получилось, кстати говоря, таинственно. Настолько, что придворный маг даже воодушевился происходящим. В прошлый раз ему так и не удалось вволю оторваться, а в этот раз все будем намного хуже. Но это произойдет чуть позже. А пока что, привставая на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть из происходящего из-за голов впереди стоящих, Ред-Ред… Да. Опять. Нет, снова. Сколько чёрта ни корми, он все равно на женщин смотрит. Хороша девушка, не то слово. И головная боль вроде как стала проходить… Слова Крошки Цахеса благополучно пролетали мимо сознания Реда. Аааа, вот она – мечта, бьющаяся в судорогах транса. И как оно обычно бывает, недоступна. До заостренных ушей придворного мага достучалось только два понятия. Желание и жертва. А больше, на самом деле, ничего и не надо. За такую мечту Ред-Ред мог отдать все, что угодно. Ага, да, конечно. Только в пределах вот этого момента и в рамках жадности рогатого алхимика.
  Только Цахес замолчал, как… И понеслась! Давка, почище американских распродаж. Но опытный получатель желаемого был готов. Всегда готов и на стороже. Поэтому, благоразумно позволил толпе оттеснить себя к самому краю. Не смотря на то, что маг был существом крайне безалаберным, а. проще говоря, разгильдяем, он не мог себе позволить озвучивать свое желание вперед Короля. Так- то, дорогие мои. Раз ты слуга, значит должен соблюдать ранжир. И Ред-Ред этого правила придерживался. Внезапно и совсем от него не ожидаемо, но это было так.
  Отойдя еще чуточку подальше от мелькавших золотых и серебряных подносов, Ред занял наблюдательное положение у какого-то дерева, подозрительно напоминавшего своей формой женскую фигуру. С этой точки все было прекрасно видно и почти что слышно. А шепотом прибавим, что схрон украденной предположительно луны отсюда просматривался. Мало ли, кто на честно украденное позарится. А так, вроде, все под контролем.
  Протянув когтистую руку, чёрт сорвал с дерева сочную грушу и, меланхолично откусив кусок, осматривал окрестности. Вон Королевский шут о чем-то разговаривал с ведущим церемонию карликом. Интересно, интересно. Ред-Ред всегда был непрочь по(д)слушать речи Гриффина. Сам он так остро подмечать ситуации, увы, не умел, зато… и за это. Хрямс грушу и смотрим дальше. Народ вовсю, видать, увлекся своими желаниями. Который были настолько разные, насколько различны были их хозяева. Кто-то желал заполучить возможность полета, кто-то заботился о своем партнере или друге, а кто-то вообще загадывал доброе и вечное. Чёрт же был не настолько сознателен, чтобы хотеть мира во всем мире. Скрывать тут нечего. Рогатый маг был всю свою жизнь эгоистом. В эту ночь надо оттянуться на всю катушку, а потом со светлой головой окунаться в бурю повседневности и насыщенного химическими парами быта. То тут, то там мелькали знакомые лица. Издалека Ред помахал рукой труппе цирка уродов, но, кажется, никто из них этого жеста и не заметил. Уж больно поглощены были своими желаниями.
  Только Ред-Ред возжелал прикончить последним укусом многострадальную грушу, как на его плечо сзади неожиданно легла чья-то тяжелая длань. А вот и кузен! Нарисовался, будь он неладен.
- Здорово, Ред! Смотрю совсем заработался. Похудел, побледнел! Расхохотался сатир, еще раз звонко шлепая чёрта по плечу. Хорошо еще, что маг успел прожевать, а то бы поперхнулся и помер, ведь в эту ночь все были смертны. С трудом проглотив еду, маг кивнул родичу. А тот и не думал униматься. Видать, так радость от встречи и прихватила.
- Как жизнь-то молодая? Девочки тебя вспоминали. Все спрашивали, когда в гости зайдешь. А я ж ничего ответить не могу. Кто ж тебя, черта знает. Басил кузен, ненавязчиво так препровождая несчастного черта к центру поляны, где как раз изъявлял свое желание Король Порока и его неизвестный Реду спутник. Все, черт, теперь не отвертеться.
Перед ними возникла девушка с серебряным подносом. С тяжким вздохом алхимик снял с рога котелок и отдал его в жертву Мечте. На что получил издевательский смех родственничка.
- И это все? Тебя что, жадность замучила, что ты обноски подсовываешь? Злорадненько так ухмылялся сатир.
- Какие обноски?! Возмутился на это Ред-Ред. Это шляпа Амаяка Акопяна! Помните, сейчас мы дунем, и будет фокус? Не помните? И не надо. Зато шляпа волшебная, магическая, так сказать.
Получив столь щедрую жертву, девушка исчезла…. Пам-Пам. И траурная музыка. В эту ночь черт получит желаемое. Как же. А все благодаря сатиру, подкузьмил, спасибочки.
- Знаешь, Ред. Я пообещал нимфочкам, что в эту ночь ты снова будешь с ними . От так радость, вот так счастье! Так вот что крылось за цветком из ленты и венком из одуванов! Неотвратимое.
- Да, чтоб я в эту ночь ангелом непорочным был! В сердцах воскликнул черт, ибо терпение уже его лопнуло. Привет мечте! Чего ты там загадывал, о чем думал? Теперь радуйся. Да уж, тут было чему. Слово не воробей, как вылетит, так и …всё.

Отредактировано Ред-Ред (2010-05-09 20:05:10)

Вальпургиева ночь.  Это сладкое слово на кончике языка. Столь прекрасная, взбалмошная и...неуютная. Волк откинул с лица огненные пряди волос и внимательно всматривался в отражение. Здесь не было ничего необычного. Все тот же Велес. Те же изумрудные глаза, то же тело, многочисленные шрамы. Чуть удлиненные и острые клыки.  Но все же, все в этом было лживо и наиграно. Зверь врал сам себе. Он молча наблюдал за тем, что человек в зеркале более не меняется под легким велением разума. Нет ни боли трансформации, ни звука лопающейся кожи. Нет ничего. Лишь пустота и легкий полумрак дворцовой спальни.
-Добро пожаловать в мир смертных.
Парень усмехнулся,  поглаживая подушечками пальцев края шрама на груди.  Это казалось ему весьма забавным, чем-то непреодолимо прекрасным и жестоким одновременно. Каждый год эта ночь дарила ему мир, которого он никогда не знал. Рожденный зверем не может ходить среди людей. Но Вальпургия переворачивала привычный мир с ног на голову. Тяжелый узорчатый ремень разместился на бедрах бестии. Закрепленные на нем полотна изумрудной ткани скрывали пах и бедра, игриво щекоча лодыжки. Вел натянул одну из перчаток, шевеля пальцами и улыбаясь звону метала острых когтей. Еще перчатка, закрепленная на короткой куртке, соединяющейся с декоративным ошейником. Волосы были собраны в замысловатую прическу. Бестия поднял с прикроватной тумбы свою маску, всматриваясь в пустые глазницы.
-Нам пора. Ночь не может длиться вечно.
Как и ожидалось - он опоздал. Праздник уже начался.  Демоны и демоницы. Баньши, нимфы,  колдуны, монсты — все они были здесь, все приветствовали Вальпургиеву Ночь. Ночь, которая стирала все известные грани и ставила правителей на одну ступень с рабами.
Пляски полуобнаженных тел, которые, совсем скоро пустятся в сладострастные утехи. Вино лилось рекой, сплетаясь с волнами музыки, которая, то и дело накрывала поляну с головой.
«А вот и она, заветная чаша.»
Бестия улыбнулся настигшей его нимфе. Как и любой зверь, он желал свободы. Этой неистовой, чертовой свободы, которая была так прекрасна и недостижима. Как человек, он желал любви и простого тепла. Но Зверь был отдан хозяину, который уже стал для него всем миром. И любые богатства были жалки и ничтожны под ногами Властителя Порока.
Губы коснулись «подарка». И он бросил в чашу какую-то безделушку, нечто вроде золотого украшения, один из излюбленных трофеев, после кровавой охоты.  Сромный дар в обмен на скромную мечту — еще одну скачку наперегонки с ветром.
Подхватив с праздничного стола бокал красного вина, оборотень затерялся в толпе.

Толпа зашевелилась, забормотала. В этом людском шуме, сложно было что-то различить. Даже самый острый слух вряд ли мог вычленить отдельные фразы или даже слова. Но Мечта слышала все, она слышала каждого. Чувствовала трепет сердец и ту горечь, с которой порой срывались с дрожащих губ мольбы. Только мать-природа могла чувствовать боль чад своих, только она могла подарить им душевную прохладу. А верил ли кто-нибудь по-настоящему в ее любовь и ее могущество?
Между тем девушка, корчащаяся на сцене в страшной агонии, затихла. Мечта ждала, когда будет произнесено последнее слово, когда на позолоченный поднос будет возложен последний дар. А что будет после… Пожалуй этого не знал никто. Даже Крошка Цахес, сидевший у изголовья девственницы и ласково гладящий ее по волосам, короткими крючковатыми пальцами.
- Братец Цехес, а позволь старому сидхе высказаться!
Вот так новость! Карлик даже удивился такому обстоятельству. Не всякий раз во время церемонии к тебе вот так подходят и начинают бессмысленный разглагольствования. Цахес чуть сощурился, даже немного подался вперед, навострив свои маленькие ушки. Да-да, он не ошибся, этот маленький, такой же как он человечек, обращался именно к нему. Благо ситуация располагала к разговору, а не то бы…
- О, мой милый друг! – снисходительно рассмеявшись, протянул церемонемейстер.
- Неужели вы сомневаетесь в правдивости моих слов? После того как все закончиться, Вы сможете сами проверить на сколько же эта дева чиста. Думаю, такому красавцу как Вы, они не откажет! – короткий смешок, а затем взгляд Крошки Цахеса снова вернулся к девушке, которая вдруг открыла глаза и издала сладкий полувзох-полустон. И как только этот звук пронзил бескрайне зеленое пространство, все вокруг замолкло и замерло. Последний поднос был поставлен подле постамента, и Мечта более не могла ждать. Ее новая материальная оболочка, стала полностью подвластна ей и безгранично расширяла ее возможности. Не как смертного разумного человека, а как бестелесного духа, не способного даже мыслить без посторонней помощи. Юная дева медленно и грациозно поднялась на ноги и осмотрелась. В этом столетии на празднике собралось намного больше народа, и думали люди в это столетие они тоже по другому. Обычно мечта не любила разбрасываться желаниями и чаще играла на чувствах, исполняя желания с заметной и порой обидной каверзой. Но сегодня все было по другому. Люди и нелюди были искренне в своих желаниях и больше просили за других, нежели за себя. Многие не хотели играть с мечтой, другие просили счастья ближним, как например это сделали Король Порока, Этайн, Нея и сотни других существ. Разве могла мечта отказать?
Но по правилам, она должна была выбрать, она должна была отдать предпочтение кому-то одному…
Дева медленно проплыла по краю сцены, аккуратно, на цыпочках, ступая по дощатому покрытию. Она ловила мысль за хвост и вскоре ей это удалось… Она не сказали ни слова, лишь закружилась и запела, тонким сладостным голоском. Этот удивительный звук, будто голубиное перышко пролетел над головами собравшихся в считанное мгновение и поймав судьбу в свои сети, заставил ее расщедриться на желания.

В эту ночь, все желания были исполнены. Чиви Тигг получил свои крылья, которые прорвав кожные покровы и оросив рядом стощих кровью, украсили изуродованную спину гаргульи смоляно-черным полотном. Берта преобразилась в обычную женщину. Увы, она не могла теперь глотать двуручные мечи, но зато могла улыбаться самым обычным человеческим ртом и обнимать своего мужа холеными девичьими руками, а не уродливыми клешнями. Ее подруга по труппе еще не знала, но дома ее ждал совершенно нормальный, здоровый младенец, заливающийся громким отчаянным плачем. Ред-Ред обернулся большекрылым ангелом, а на Йоши вдруг нахлынуло прозрение, но, увы, понимать в полной мере чувства и эмоции он мог только своего верного спутника Лиссандро. Мечта была уверена, что кицунэ был невероятно счастлив тому, что разглядел в элементале в первые же мгновения, как удивительный дар накрыл его. Лярве мечта пообещала, что позволит запомнить ему этот день во всех мельчайших подробностях и пронести эти воспоминания через века. А Кристоф в тот же миг лишился страха. Бесстрашным может быть только сумасшедший или наркоман, но для Мечты это не было уж слишком принципиально. Дева дала юноше немного эйфории, каплю безумия и заправила все это отменной порцией наивности. Рецепт прост, но необычайно действенен! Жаль, но все эти желания будут действовать не более суток, к следующей ночи, все вернется на свои места
Что ж, Мечта не забыла еще немного пошалить, повернув вспять желания тех, кто отказался платить. Под горячую руку попались Дагон и с десяток таких же неверующих Фом. Мечта отняла у Дагона часть его знаний, которые впрочем вернуться, можете не сомневаться. Это и будет исполнением мечты – за просто так, можно получить то, что уже имеешь.
Ну вот, кажется все были одарены. Но нет, остался еще один – скромный ссутулившийся безумец, не побоявшийся отдать мечте самое ценное что у него было. Дева шагнула с постамента и поплыла вглубь толпы, туда, где стоял человек без имени, потерявшийся во всех известных Мечте мирах. Она остановилась рядом с ним и на мгновение заглянула в его окутанные сном глаза. Она искала в них искренность и найдя ее улыбнулась мужчине. Она склонилась над ним и мягко коснулась его лба сахарными устами. Мечта исполнила его желание не ограничиваясь временными рамками и ничего не взяла в замен. С запястий Безымянного спали призрачные кандалы, а Иллюзия поглотила его с головой…

Последнее желание было исполнено и мечта ушла. Ее век был коротким, ее предназначение было ничтожным. Она исчезла, забрав все свои подарки и оставив свою прекрасную оболочку в полном беспамятстве лежать на траве у ног безумца.
- Давайте веселиться! – вскрикнул Крошка Цахес, ударив своим посохом по дощатому полу сцены и заплясал прочь со сцены. Музыка вновь заиграла. Шабаш продолжался.

Лярва, бесстыдник и распутник, малодушный циник, который, как ему казалось, разуверился во всем, кроме королевской власти, склонился перед Мечтой, благоговея. Чувство сопричастности воодушевляло его, и обещание блага, в которое верили все вокруг и каждый, внушило Фредерику надежду. Она была сладкой, лярва очень давно не ощущал этого чувства, когда сосет под ложечкой от нетерпения. Кажется, что вот-вот и на тебя прольется живительный нектар, который зарубцует все раны и подарит покой, и освежит.
Лярва, конечно же, ничего не почувствовал, кроме разлившегося тепла под ребрами, от которого стало томно. Мечта ушла, оставив свои подарки, и для многих на поляне это стало моментом исцеления. Раздавались радостные возгласы, Фредерик видел у некоторых на глазах слезы счастья- и сам улыбался. Праздник продолжался, и казалось, что после ухода Мечты на поляне стало гораздо светлее... Воздух полнился разными запахами: жареного мяса, вина, пива, цветов. Смешивались запахи тел, слабый ветерок разносил по поляне афродитическую пыльцу, и глаза празднующих начинали влажно блестеть. Воистину наступало время мира и терпимости ко всему и вся...
Лярва, однако, не спешил в объятия ласковых женщин, разгоряченных пыльцой и виной мужчин. Стоило ли выбираться из замка ради оргии, которая и без того не прекращалась там почти в любое время дня и ночи.
Фредерик подошел к Эффутуо с поклоном, поцеловал руку. 
- Я хочу уйти с поляны, Сир,- сообщил лярва, поправляя цветочный венок на голове.- К реке, там прохладно. И гораздо тише... Буду рад, если Вы захотите отдохнуть тоже...
Получив монаршее разрешение, Химера удалился со словами благодарности на устах.
Он безо всякого зазрения совести завернулся в первый попавшийся плащ и подхватил из-под куста чей-то мех с вином. Оно показалось Фредерику кисловатым, но вкусным.
Почувствовав спиной чей-то взгляд, лярва обернулся, и увидел, что королевский шут пристального смотрит на него. Сидх выглядел сейчас нелепым коротышкой, уродливым, но при этом довольно смешным. Фредерик весело подмигнул Дуалтаху и зашагал прочь, под сень деревьев. Шелестели кусты, оттуда доносились вздохи: никак кто-то дарил кому-то радость.
На душе у лярвы и без того было легко и спокойно. Но был бы он счастлив сейчас, если б знал, что его подарок Мечты истает несколько часов спустя, как леденец, который после себя оставляет лишь жажду? Ах, не ешьте леденцы, если их нечем потом запить.

Крошечный мужчина все гладил и гладил по волосам извивающуюся девушку, а она постепенно, по мере того, как около постамента нимфы и девы ставили заметно тяжелые подносы с дарами от пришедших в эту ночь на поляну сказок и желаний, затихала.
Да, она уже не билась в конвульсиях, а лежала с прикрытыми глазами и ровно дышала.
Мгновение, последний разнос у её ног - Кроха Цахес отвлекся на кого-то, и  тут дева открыла большие, детские глаза -  такие какие и должны быть у каждой мало-мальской Мечты. Глаза, что смотрят вдаль, думая о заветном. Она вздохнула, и листва, розы, плющ и кипарисы эхом отозвались на её вздох, мелодично звеня в воздухе. Дева встала, начала свой незатейливый танец-обход по присутствующим, для того, что бы мечтания  сбылись.
Он смотрел на неё, но она смотрела на иных.
Она пела и танцевала, осыпала стоящих звонами голоска. Ножки девственницы перебирали по подиуму, танцуя балетные па. Она еле  касалась дощатого покрытия пальчиками ступней, летела, сиятельно раскрывая ручонки и...тут мечты и начали исполняться.
И вот настал тот момент, когда её глаза встретились с его...

Дикая боль заставила резко сжать и закрыть небесные глаза, что неотрывно следили за  прекрасным юным телом девушки. Боль, словно тупой старой пилой,  разорвала ему его нежнейшую кожу спины. Что-то самопроизвольно хлопнуло сзади по телу, саднивше вывернуло наизнанку кости лопаток. Казалось еще мгновение и он потеряет сознание от диких импульсов, разрывающих его сенсоры и страсти напополам. Крики толпы сзади, возмущения, визг...лай его же собак - все смешалось в страшный нелепый сон. Запахло кровью, его кровью..особенной кровью гаргулий. Чиви вскинулся вверх лицом, смотря на темное Небо  безумным ошалелым взглядом. Соленые капли испарины, болезненной мучительной, проступили по его груди и по лбу, прикрытому челкой и венком из траурных бархатных роз, уже умерших, но все еще отдающих тяжелый сладковатый аромат. Он  свел лопатки выгибаясь от какой-то непривычной тяжести в области спины, чувствуя, что она прикрылась чем-то липким и трепещущим, словно влажным плащом - дождевиком..
Опустил голову - вздох. Губы не открываясь шепчут мантры, руки сложены в молитве, глаза накрыты жесткими черными ресницами, бледность кожи контрастна с темными волосами...
Покой, тишина, никого вокруг - лишь пустыня.
Он стоит на семи ветрах. Он раскрывает то, что у него за спиной, и видит тень от двух огромных кожаных крыльев, подобных тем, что бывают у летучих мышей. Прозрачность пропускает свет даже на тени, отливая алым по белому песку. Это его крылья  - теперь гаргулия может воспарить над любым городом, над любым горным кряжем, над океанами, снами и иллюзиями.
Но ветер-самум, самый ужасный и злой, он последним штрихом налетает ему со спины, подло, жестоко. Он рвет тонкие перепонки, ломает и сминает изящные кости, на которых они держаться, он роняет гаргулию в пески, сбивая сильным порывом с ног и катит, сминает и кромсает его же телом его Мечту.. Так все банально, конец всем нелепым мечтаниям.
Ведь такого дара он не достоин. Нет!.. эти крылья  по истине предназначались не ему, а он сейчас их, каверзный и жестокий, выпросил, отдав свое сердце каменного пса взамен. А ведь крылья -то и не нужны. Не нужны ему такие огромные крылья, что бы уметь летать. Летать, можно и без крыльев. Летать душой, мысленно даря кому -то радость, кому-то печаль. Парить в одиночестве и улыбаться тому, что ты есть на свете. И может быть кто-то тебя давно ждет..
Но, для этого нужна была совсем иная Мечта...

Гаргулия  открыл небесные  глаза и вернулся на празднество Вальпургии без боли и без саднящего едкого покалывания в спине. Он отошел от сцены, более не оборачиваясь на тело девицы, которая продолжала свой бег по краюшку деревянного помоста и дарила, дарила, дарила мечты... Много мечт, которые как конфетти, что ссыпают на  карнавалах. Они разлетались по стоящим и смеющимся, визжащим и плачущим от радости, или же боли, от ужаса или от бессилия, что либо вернуть вспять - все что было загадано исполнялось.
Надолго ли, никто не ведал. Ведь  каждому свое., .. да это и был карнавал, театр, нереальность, сон в тихую ночь.
Осталось вновь надеть маску из алого шелка и пить кровавое вино, что  с лихвой разливали сатиры, менады и вакханки, щедро подаренного для праздника Вальпургии самим Бахусом...
Чиви протянул руку и взял у вакханки с виноградовыми лозами в волнистых иссиня-черных волосах  большущий серебряный бокал с темно-красной, подобной венозной крови ароматной жидкостью. Он выпил тут же  все, и почти залпом, не особо смакуя вкус кисло-сладкого молодого  вина и, по-молодецки свистнув заждавшимся его хортам, пошел в толпу веселящихся и танцующих златовласых нимф....Смолистые собаки, радостно  повизгивая и высунув языки, путались у его ног, успевая облобызать лодыжки. Приятное тепло отдалось по всем жилочкам Чиви Тигга, отдаваясь хмельным желаниям  приподнятого вином настроения. На спине болтались два полотна  ненужной черной кожи...

Получившие желаемое, должно быть, сейчас были счастливы. Эффутуо же, наблюдая за всеобщим весельем, испытывал всего лишь толику удовлетворения и голод, поскольку сам еще не преступал к «трапезе».
Бесновались и веселились уравненные в правах жители мира иллюзий. Черт пытался стащить луну, да так и не украл. Гриффин в очередной раз осмеял всех и вся. Слуги Короля Порока веселились каждый по-своему, словно в их жизни наступил один единственный выходной – светлый праздник воскресенья, раз в сто лет.
Отпуская Фредерика, Эффутуо обещал присоединиться к лярве позже. Сегодня шумные компании отчего-то не радовали Короля Порока. Впрочем, немудрено, если вся твоя жизнь состоит из бурных оргий и ежедневно приходится выдумывать все новые и новые ухищрения.
Ловко уворачиваясь любезностями от навязчивого внимания нимф, Король Порока щурил глаза, вглядываясь во тьму, освещенную золотым и алым светом факелов. Перед глазами мелькали обнаженные тела, обрывки ярких тканей, блики на золотых украшениях.
В ветвях раскидистого дерева мужчина заметил знакомую женскую фигурку. Зрение не обманывало его, не обманывал и характерный «аромат», который демон запомнил с той самой ночи, когда им со всеми присущими азартом и страстью пришлось делить сердце Генриха Птичника. То была Этайн.
Словно медом намазанная, с того самого момента, когда поранив руку о его плеть, отведала королевского поцелуя.
На бледных губах Короля Порока медленно расцвела улыбка.
Протиснувшись сквозь толпу празднующих, получающих подарки от Мечты, словно воздаяние, мужчина подошел к дереву, на котором несколько мгновений назад сидела полукровка. Дотронулся ладонью до шершавого древесного ствола, облокачиваясь.
Простой и откровенный жест ладони был приглашением спуститься вниз и продолжить празднование наедине.
Чего греха таить? Более удачно «партии» невозможно было себе представить. Оба они сейчас были обычными мужчиной и женщиной, и данное обстоятельство радовало Эффутуо поболее самого праздника, поскольку на одну ночь вместе с уязвимостью он получил то, отчего так завидовал более слабым тварям – людям.

Сотни, если не тысячи различных существ, сгруппировавшихся на одной поляне, сейчас казалось, даже дышали в унисон. Сначала гомон и шум, пытаясь определить очередность подхода к мечте, а потом, тишина, почти первозданная и дикая по своей природе тишина, от которой хочется сжать голову руками и бежать, бежать не останавливаясь, лишь бы больше никогда не испытывать такого напряжения, не слышать звенящего безмолвия, словно затишье перед бурей. Подобное поведение других всегда вызывало в лисе приступ странной паники, пробуждая дикого зверя, но сейчас, сейчас он был обычным, ничем не примечательным человеком, к которому вернулись странные, непривычные эмоции, заставляющие замереть, смотря вокруг, глазами полными истинного восторга, подчиняясь пульсирующему ритму самой природы. Слишком близки были кицунэ: шум деревьев, запах редких трав, дуновения ветерка на разгоряченной коже, мерцающий свет звезд, которые манили к себе, все это вызывало волнение и предвкушение. То, чего он был лишен так долго. Волшебство этой ночи пробуждало желание жить, желание ещё раз оказаться в подобной ситуации, почувствовать пьянящий вкус вина, ощутить опаляющий жар пламени костров. Через неделю или две, в памяти лиса начнут стираться воспоминания о волшебстве, о таинстве момента, чтобы потом с новой силой ожить в следующую ночь. Но сейчас, он не хотел об этом думать, не хотел понимать, что таких ночей может быть сотни, сейчас он словно попал на свой первый праздник и не собирался упустить ни одного важного момента. По коже ползли сотни мелких мурашек с каждым шагом юной девы.
Жадный взгляд, не отрываясь, следил за перемещениями Мечты, не для исполнения собственного желания, по сравнению со многими оно было слишком пошлым и эгоистичным, просто, для того чтобы вдохнуть запах самой матери-природы, который она сейчас источала. Глубоко вздохнуть, едва заметив за собой, что задерживает дыхание, при приближении юной девы, и мысленно улыбнуться, по-доброму, без привычной иронии и ехидности. Не ожидая, от самого себя, склониться в глубоком поклоне, перед проходящей Мечтой, не надеясь, не желая, просто, выказывая свое безмерное уважение и восхищение, преклоняясь перед тем, что несоразмерно выше него самого. Улыбнуться, рассматривая других существ, которые сейчас радовались подаркам и не помышляли об извечной войне и неприязни. Внимательный взгляд, на одно лишь мгновение остановился на человеке, который не побоялся принести в жертву самого себя для исполнения самой важной, самой судьбоносной мечты, и не ожидающего ничего взамен. Легкая улыбка, коснулась губ, Йоши, когда мечта несчастного была реализованная, и в лабиринте появилось новое существо, которому теперь придется бороться за свое существование. Вздрогнуть от исполнения собственного желания, и совершено по иному, взглянуть на элементаля. Дух,
который не пожелал загадать ничего для себя лично, это было неразумно, странно, не привычно, но в тоже время невообразимо приятно, словно по всему телу разлили медовый нектар, от которого хочется совершать безумные поступки и не задумываться о том, что будет после.
Сжать пальцы Лиссандро своими и улыбнуться, показывая, что оценил его желание, что оно смогло затронуть те струны души лиса, который он считал безнадежно порванными и забытыми.
- Эта ночь сама по себе необычна. Но ты прав, я так давно не ощущал ночь как живой организм, которым она сейчас стала.
Потянуть духа вслед за собой, скрываясь с поляны, где сейчас должно было начаться разнузданное веселье, от которого невозможно скрыться. Но именно это время хотелось провести подальше от всех, чтобы насладиться прохладным воздухом, дышать полной грудью и просто жить.
- Пойдем отсюда, нам больше нечего тут делать.
И вновь ничего не значащие поклоны в сторону знакомых, прощаясь с ними, не желая видеть, во что может превратиться благопристойное общество во время Вальпургиевой ночи.

Вальпургия была щедра на подарки в эту ночь. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться. А оттого еще более опасны. Вот и сам инкуб ощутил, как что-то творилось с ним самим. Внешне ничего не изменилось, но внутри словно открыли вентель, что сдерживал его до этих самых пор.
Внезапно стало безумно весело, весь мир заиграл красками с такой силой, что от этого буйства ослепнут глаза, а уши оглохнут. Первые мгновения, словно оглушенный навалившимся на него "счастьем" Кристоф смирно стоял на месте, будто заново привыкая к собственному телу и осознавая сам себя.
Воистину, мечта исполнила его желание, даже лучше, чем он сам ожидал. Юноша вскинул голову ко звездам и счастливо рассмеялся. Звездный калейдоскоп, огни костров,теплый ветер, что приносил с собой пьянящий запах трав. Сама земля казалась живой. Воздух вибрировал от музыки, что доносилась ото всюду, своим ритмом задавая ритм биения сердец тех, кто в эту ночь стал смертным.
У богов нет отрады, люди же самые счастливые существа на свете лишь оттого что могут жить и чувствовать, дышать полной грудью, петь от души и без устали веселиться зная, что их век конечен.
Юноша оглянулся к своей спутнице и протянул руку, приглашая следовать за собой. Ночь была необыкновенна и сказочна, а значит можно попытаться схватить удачу за хвост.
-У меня родилась чудная идея! Ануш, ты веришь в добрые и волшебные легенды? - безрассудство всецело завладело им, хлестало через край, требовало немедленного выплеска.
Что как не приключения искать в такую чудесную ночь? Инкуб за руку вел свою путницу прочь с поляны, мимо ярких всполохов костров, мимо беснующейся толпы, мимо кривляющихся музыкантов, мимо всего того, чего и так было в избытке в Лабиринте. Вел туда, где можно было найти и встретить что-то дивное и необычное.

>>> Жар-Цвет

Отредактировано Кристоф (2010-05-17 19:04:12)