» Замок Короля Порока: Кунсткамера

По анфиладам богато украшенных залов они шли, держась за руки – демон и мертвая рыжая женщина. Ведомая с тех пор, как умерла, всегда следовала за Королем Порока, не испытывая и тени прежнего страха, куда бы он ее не вел. И даже если бы сейчас вместо того, чтобы нежиться в горячем источнике, она должна была бы рассыпаться в прах, наконец, став тем, чем и является, даже зная это, Лютеция не сделала бы и полшага назад.
Порой над Пташкой Флер-Сите смеялись, но чаще ненавидели и завидовали. Многие фаворитки появлялись, перенасыщали своей страстью ненасытного, одинокого короля и исчезали рано или поздно. Она оставалась, подобно Шехерезаде сумев пережить ни одну ночь, но когда-нибудь и ее вечность закончится, когда-нибудь она неизбежно надоест и, Асмодей расторгнет контракт. «Поэтому и болтается черт знает где. Боится наскучить!» говорили о ней. Лютеция молчала, не убирая с лица улыбку, которой могла выразить все – от иронии до тоски, - не мечут бисер перед свиньями, не объясняют глупцам того, что они не в силах понять.
Все они, кто привлек внимание Демона Порока, когда-нибудь будут выпиты им до дна, и тем повезет еще, кто уйдет в небытие, тем самым, возможно, став свободным. Страшнее мучиться и жить, а первый из проклятых мучеников сам король - их страсть, их кнут и их пряник, их злейший враг – он, незаполненный никем, обречен на вечное блуждание среди тлена, живого или мертвого. И эту чашу до дна не испить никогда.  Почему же такой… За что так наказан? Она не спрашивала и ни о чем не жалела, кроме возможности полюбить его, как умеет это лишь живой человек.
Лютеция шла за  вновь обманчиво помолодевшим Асмодеем и размышляла о том, что бы веселого рассказать тому, кто всегда грустен, даже улыбаясь. Уста Пташки тихо напевали задорную песенку: «Жил-был Анри четвертый. Он славный был король…»
Купальни встретили их смехом, стонами, плеском воды и завистливыми взглядами со всех сторон. Пусть смотрят. Сейчас он -  только для нее. Сколько бы ни длилось это «сейчас».
Уединенный зал королевской купальни был пуст, но как всегда приготовлен для удовольствий Его Порочнейшего Величества.
- Не будем звать слуг? – входя, спросила Лютеция, надеясь на положительный ответ.

Отредактировано Лютеция (2010-10-13 18:47:34)

Жар ароматных испарений и ласковый шепот, ползущий по коже маленькой, ядовитой змейкой. Как все-таки приятно все еще иметь возможность чувствовать и наслаждаться.
Не оборачиваясь, Лютеция прошептала в ответ:
- Если это доставит вам удовольствие…
Сплетения шелковых шнурков расходились медленно, будто испытывая терпение раздевающего и, молочно-белая спина женщины, словно мякоть экзотического плода, показывалась постепенно. Насыщенно-синяя скорлупка ослабла, была небрежно отброшена на софу.
Ловкими, маленькими пальчиками Лютеция развязала ленту, держащую пышную юбку на ее талии. Многослойная, блестящая ткань с шуршащим шорохом заскользила по ягодицам и цветочным бутоном, морской волной упала к ногам короля.
Оставшись лишь в прозрачно-черных чулках, Лютеция выпорхнула из башмачков и повернулась лицом к Асмодею, вставая рядом с ним на цыпочки.
- Спасибо, - улыбаясь, рыжая привлекла к своей щеке руку демона, переплела свои пальцы с его. – Мне вас не хватало, мой дорогой…
Расстегивая  пуговицы черной рубашки, она припадала кроваво-красными губами то к одной, то к другой ключице Эффутуо, затем  подняла взгляд, медово-теплый, манящий. Освободив плечи Короля Порока от ткани, Лютеция вновь любовалась им. Молча, улыбаясь, так, словно была художником и поэтом, способным воспеть красоту кожи и мышц. Ведьма, доносчица, грошовая шлюха и куртизанка, она готова была, как и раньше, как живая, подарить мужчине всю кротость и необузданность стихии и не отдать при этом ничего, словно сосуд, который нельзя опустошить.

Отредактировано Лютеция (2010-10-14 18:49:56)

Прошлое, соединяющее их, утонуло в горячей воде купальни, замерло и стало настоящим моментом, который, казалось, будет длиться вечно. Может быть, Асмодей вновь остановил время, не приложив к этому никаких усилий? Оно – самая тонкая и самая капризная субстанция, - было в его власти.
Лютеции, прильнувшей к,  покрытой испариной, груди демона, казалось, что она по-прежнему жива, а Эффутуо – не король, просто мужчина. Ее мужчина. Какая сладкая иллюзия… Сколько истомы она вызывает там, в самом низу живота…
Легко соскользнув с рук Асмодея, женщина погрузила свое белое тело в воду, оказавшуюся мягкой и густой, словно молоко. Засмеявшись, Лютеция опрокинулась на спину. Вьющиеся локоны разметались в разные стороны рыжими языками буйного пламени, золотыми, юркими рыбками. Покраснели и набухли маленькие соски бледных грудей.
Жила…улыбалась….
Он был так близко. Соратник, друг, любовник, господин. Мягкий, нежный и опасный одновременно.
Словно так было всегда: она омывает водой его плечи, торс, гладит узкие бедра, дразня, пробегает тонкими пальчиками по уду, скрытому за млечно-белым паром, и  неотрывно смотрит в глаза. Говорит взглядом. Пусть читает в ее молчании о полете маленькой яркой птички. По лесам и долинам, по кладбищам и карнавалам. Она видела таких же мертвых и тех существ, что никогда не были живыми, она видела новых богов и новые виды безумия, наблюдала всю ту же старушку Страсть с ее сиамским близнецом Ненавистью. Пташка скиталась, искала неизведанные уголки Порядка и Хаоса, для того, чтобы вернуться к нему. Чтобы по утрам, когда в садах зацветают яблони, одним касанием губ стрелять в висок, чтобы шептать на ухо сплетни о каждом госте на балу, чтобы смирять гнев и разделять звериную радость, чтобы иногда стоять тенью и появляться в нужный момент. Чтобы целовать его одинокие старые глаза и уродство левой щеки, когда никто не целует. Чтобы самой не быть тленом…
Ласково, но коротко поцеловав демона в губы, Лютеция увлекла его туда, где они могли лежать, наслаждаясь горячей водой, обволакивающей нагие тела.

Отредактировано Лютеция (2010-10-15 23:50:45)

За мгновение до того, как увидеть змеиные глаза, женщина поняла, что произойдет и, засмеялась, безумно и страстно.
Выбралось на свободу чудовище, скрытое покровами ангельской плоти.
Айшма-дев, Сахр, Марольф.
Загудело вокруг, забили в ушах тысячи барабанов. Со смесью радости и ужаса Лютеция следила за распускающимися над ее головой острыми крыльями, и казалось ей, что вода, укрывающая их тела, начинает вскипать. Алмазными брызгами оросило лицо и, внезапно, резко без предупреждения все нутро оказалось охвачено жаром, нестерпимым, как адское пламя.
Айшма-дев, Сахр, Марольф.
Одержимая, бесноватая, с разметавшимися по лицу и шее медными прядями, шептала имена демона все громче и громче с каждым новым обхватом чешуйчатого кольца, с каждым новым толчком. Смотрела обезумевшими, широко раскрытыми глазами, хватала губами раздвоенный язык, будто пытаясь вобрать в себя и его.
Лицом к лицу. Намертво спаянные, связанные, сшитые, словно одно единое целое. Лютеция сама стала змеей и извивалась всем телом вместе со своим ужасающим любовником.
Смех и хриплые стоны оборвались в одно мгновение. Женщина в третий раз выкрикнула имена Короля Порока, напряглась, в лихорадке сжимая его плечи так, что хрустели мертвые пальцы, и ослабла. Поникла оборванным увядшим цветком. Тонкие руки безвольно упали в воду. Ведьма и куртизанка, обмякнув,  лежала в объятьях змея, и только едва заметно трепетали опущенные ресницы, все той же безумной улыбкой аллели губы.

Отредактировано Лютеция (2010-10-16 13:57:11)

С ней не нужно было притворяться, выдумывать ухищрения, растрачиваться на привлекательные иллюзии. Король Порока был самим источником и воплощением греха, и Лютеция, навидавшейся при жизни похотливых, животных желаний, прячущихся под маской морали, лишь радовалась этой своеобразной честности – неприкрытой страсти, не мнящей себя добродетелью. Она принимала его любого, во всех обличиях, и в своем истинном облике Асмодей был столь же желанен, сколько и в облике ангела.
Волнами приходят чувственная нежность и яростное, звериное вожделение. Да, она тоже была чудовищем, а, по сути, лишь существом, свободным в своих желаниях.
От ласк демона женщина очнулась, сладко, как кошка выгнула тело, подставляя его под жаркие поцелуи.
- Весь мой… Вся твоя…
Облизнув карминные губы, Лютеция притянула к себе лицо любовника. Впилась губами, и, если бы могла дышать, задохнулась бы от этого поцелуя сама. Она пила его, словно горький яд, пахнущий терпкостью полыни. На грани самоуничтожения.
Разгоряченное женское тело требовало все больше и больше прикосновений губ и скользкого, змеиного языка. Руки рыжей любовницы подталкивали плечи демона вниз, туда, к трепещущему, ждущему лону.
Наконец, она вновь испытывала острое желание принять в себя жар демона, быть сжатой в смертельных объятьях, дарить наслаждение, принадлежать и владеть. Бесконечно.
- Еще… - шептали губы, - Еще… Больше. Только тебе, мой демон.
Лютеция обнимала, прижимала к себе и все смотрела своими янтарными, мертвыми глазами, в которых отчаянно билась жизнь. Живее всех живых.

Отредактировано Лютеция (2010-10-17 20:42:26)

Как бы он ни старался, какими ни были чары древнего демона, какова бы ни была его страсть, но заставить дышать мертвую грудную клетку он не мог. Ни что уже не сможет разжечь в ней огонек жизни. Той, что так хрупка и так неповторима.
Душа любовницы демона металась внутри тела. Без нее оно было бы мешком с костями и мышцами, гниющей оболочкой. Но теперь дух был, словно пташка, заключенная в клетку, словно мотылек в банке. Не выбраться, не вздохнуть. И так навечно.
Отчаяние. Вот что пряталось под слоем сладострастия Лютеции. Горькое, невыносимое. Ибо без развития, движения нет жизни, но куда ей уйти со дна, куда уйти от него?
Лихорадочно трепетала разгоряченная плоть любовницы Короля Порока. Ей осталось только это. Испытывать голод, который невозможно остановить, невозможно утолить.
Когда-то ты любила своего старого маркиза и, возможно, кого-то еще. Ах, малышка Лютеция, ты могла бы умереть под лезвием гильотины и стать мученицей. Но выбрала этот путь – умирать, не умирая в объятьях чудовища, кроме которого для тебя больше никого не будет существовать и которое не сможет тебя любить.
Асмодей мог бы ликовать: движущаяся в унисон с его телом, стонущая от наслаждения, женщина была одержима им, будто была создана для него. Но при жизни она могла бы дать ему больше…
- Я бы хотела любить тебя…- шептала в раскрытую алую пасть, в злые змеиные глаза, - и что-то во мне..где-то там.. Все еще на это способно.
Обманывалась. Пусть.
Место безудержной страсти превращалось в преисподнюю, ночной кошмар, без конца и без края. Но все лишь было таковым, каким являлось на самом деле.
Нет страха. Он умер.
Только сплетение тел, только ласки, разрушение и тьма.
Лютеция, дрожа всем телом, беспорядочно водила по спине Асмодея, целовала ужасное лицо, двигалась навстречу. Ее накрывало волнами сладкой судороги, передаваемой ненасытному любовнику.
«Я люблю тебя»… Нет. Больше не сказать. Никогда.
Из груди Лютеции вырвался крик, эхом разлетевшийся по стенам.

Свет дня проскальзывал сквозь полу прикрытые ресницы. Любовница Асмодея, утомленная звериной лаской, все еще слышала грохот и погребальный звон преисподней, хотя ничего вокруг не напоминало о той жуткой, живой и, казалось, разумной тьме, что вызвал своей страстью древний демон.
Лютеция знала, - виденье не было просто кошмаром, внезапно приснившимся и схлынувшим с приходом пробуждения. То была явь. Истина.
Любовник, господин и наставник уже ни раз показывал ей изнанку этого блистательного, порочного мира. Могла бы она забыть и довольствоваться иллюзией, как предпочитали делать многие?
Пташка Флер-Сите была устроена иначе, к ее же несчастью.
Женщина вздрогнула, будто от холодного ветра, и сильнее прижалась к Королю Порока. Перед янтарным взором по-прежнему стояла кромешная тьма, бьющаяся в танцах полозов, а обманчиво ароматное, молочное великолепие внушало лишь опасения и страх, будто шоры, надетые на глаза. Не понять, не узнать, не почувствовать, когда под ногами окажется бездна, а на голову обрушится закопченное адское небо.
Малое утешение, еще более обманчивое – рядом устало, нежился проводник в лабиринте сна и яви. И пока он держит за руку…
Лениво и сладко потянувшись, Лютеция приподняла голову и заглянула во, вновь ставшее ангельским, лицо своего короля. Невольно она улыбнулась точно так же криво, как и он, связывая душу и топя ее в омуте горечи, которую столь привычно было прятать до поры до времени.
- Я с тобой до Конца Времен… - прошептала мертвая любовница, привставая и накрывая губы демона своими, а затем целуя его в небесные глаза и гладкий, высокий лоб.
Мгновения молчания – и только благодарная нежность  без следа душевной боли.
- Хотите, чтобы я осталась, Ваше Величество?
После произнесенных до этого  слов, вопрос звучал двусмысленно. Но Лютеция спрашивала про настоящий момент.

Отредактировано Лютеция (2010-10-19 07:22:55)