Старое поместье

Ну вот и все. Смелая девочка, губы которой были податливыми и мягкими, как оживший цветок, получила свой ответ. Андраш отстранился от нее, все еще чувствуя во рту вкус ее дыхания. Сделал шаг назад, отдавая и отпуская, как обещал. Маленькая проверка завершилась, он получил, что хотел. И теперь он собирался уйти. Потому что искушение было слишком сильно. Андраш хотел забрать ее так же, как забрал воровку Соланж в «Жести». Но он сдерживался, потому что обещал отдать девочку Ремфану. И вот - отдал. Еще один шаг назад. Тающая на губах улыбка, в которой мертвого больше чем живого. А потом…
Он чуть не вскрикнул, когда шеи коснулись холодные пальцы, а за спиной прошелестел знакомый голос, который Андраш и не надеялся больше услышать:
- Ты совсем не изменился. - Ничье дыхание не касалось неумершего, ничье тепло не согревало спину, хотя голос этот звучал очень близко. – И так и не научился ценить жизнь, верно?
- Лучано…
Имя того, кому когда-то принадлежал этот голос, сорвалось с губ неумершего прежде, чем он осознал, что не чувствует за спиной ни жизни, ни смерти. Там не было никого. И Андраш понял. Не дух, подобный неприкаянным, но просто призрак, прикосновения которого были до дрожи реальными и очень холодными. Холодными даже для лича. Холодными, как…
…снег. Белые хлопья с серых небес. Двумя грязными колеями – дорога. И этот дом - двухэтажная ночлежка, щелястая конура. Старая вывеска с давно стершимся названием качается на ветру, бьется о стену с равномерным стуком. Этот снег. Это серое небо. Эта дорога и этот дом с черными провалами окон. Все выглядит покинутым. Заброшенным. Мертвым. И даже две человеческих фигуры, замершие у входных дверей, даже они кажутся ненастоящими.
Один из них, высокий и худой, стоит прямо под вывеской. Его волосы треплет ветер. Снежинки тают на его щеках. Его дыхание вырывается облачками пара. Он стоит, закутавшись в длинный плащ на меховой подкладке, прячет руки в карманах, мелко подрагивает, потому что уже замерз. Но не уходит. Он – молодой парень, черноглазый блондин с невинной улыбкой, прячущейся в уголках губ, и на удивление пронзительным взглядом. Его имя Лучано. Он стоит под вывеской, кутаясь в теплый плащ, и впервые в жизни не знает, что сказать. И тогда говорит его спутник, все это время молча стоявший у входных дверей.
- Теперь ты знаешь. – Он улыбается холодной неживой улыбкой. – И можешь делать с этим знанием, что хочешь.
Его голос тих и вкрадчив, но отчетливо различим сквозь завывания ветра. С его пальцев, унизанных кольцами, в снег капает кровь. Снежинки, падающие на его бледное лицо, не тают, и ветер уносит их так же, как принес. Он прячет лицо в сером мехе воротника, не желая, чтобы светловолосый мальчик заметил, что дыхание его не облекается в облачка пара. Что дыхания нет. Его глаза завязаны широкой черной лентой, а темные волосы аккуратно собраны в низкий хвост. Он поигрывает тростью, зажатой в левой руке, и, похоже, совершенно не мерзнет в распахнутом плаще, полы которого треплет ветер. Он улыбается и улыбка его мертва. Как и он сам.
- Я отпускаю тебя. Как и обещал. Ты волен делать, что угодно. А мне пора уходить.
Он отталкивается от стены, трость со стуком касается ступеней крыльца. Он идет уверенно и ровно, несмотря на то, что не видит ни этих ступеней, ни дороги за ними, ни мертвого леса чуть дальше. Он слеп. Он живет во тьме.
- Подожди!- Светловолосый мальчик идет следом, почти бежит. - Постой!
Лучано хватает слепого за руку, останавливает за пару шагов от распахнутой дверцы кареты, запряженной парой коней, нетерпеливо прядающих ушами. И тот, кто много позже будет зваться Андрашем в мире, сотканном из самых странных и страшных снов, слепой убийца, мертвый уже не первое столетие, оборачивается. Плавно, текуче и очень быстро. Так, что Лучано невольно отступает на шаг назад, отпуская его руку.
- Ну?
- Наш разговор, - слова даются Лучано с трудом, он нервно сглатывает слюну, но продолжает, - он не окончен. Ты говоришь, что отпускаешь меня, но на самом деле ты просто бежишь. Сбегаешь. Ведь так? Скажи мне – так?
Улыбка неумершего вдруг теплеет. Он поднимает руку и касается лица светловолосого мальчика, такого смелого и такого невинного, что его невольно хочется спрятать, как очень хрупкую драгоценность.
- Я просто даю нам время, чтобы подумать и понять. А когда это время подойдет к концу, я сам тебя найду, Лучано. Обещаю.
Ветер усиливается, воет, взметывает снег. Вывеска качается на ржавых цепях, постукивает о стену. Замерзшие лошади пофыркивают от нетерпения. А он, слепой некромант, неумерший убийца, напоследок дарит мальчику еще одну улыбку, почти человеческую, отворачивается и уходит, оставляя за спиной живым и невредимым единственного человека, осмелившегося сказать ему правду…
…Ты помнишь, - не спрашивал, но утверждал голос давно мертвого мальчика. Кончики его пальцев касались лица неумершего точно так же, как делал сам слепой маг, когда хотел увидеть прикосновением. Так же бережно. Так же едва уловимо. И лицо Андраша менялось под его руками. Менялось так, словно призрак Лучано, неведомо как очутившийся в этой комнате, лепил из него, как из глины, нечто новое. На живую. Не ломая. Не уродуя. Просто меняя в самой основе. Под прикосновениями призрака обугленная кожа глазниц исцелялась, слепую белизну прикрыли вновь отросшие веки, а под длинными черными ресницами влажно блеснули живые зеленые глаза. Глаза, бывшие теперь частью совсем другого, женского лица. И пока сознание Андраша блуждало в лабиринтах памяти, тело его менялось. Становилось тонким, хрупким, маленьким – женским.
Лич так и не пришел в себя. Он не услышал мягкого смеха исчезающего призрака, не осознал произошедших изменений. Он блуждал во снах, грезил наяву, оставив далеко позади и эту комнату, и ее хозяйку. Тело его, бесчувственное, но впервые за очень долгое время по-настоящему живое, растворялось, таяло в полумраке.
Не прошло и пары минут, после того, как он отошел от хозяйки поместья, как Андраш исчез, чтобы где-то в другом месте появилась та, чье тело он отныне будет вынужден назвать своим.