Белые лепестки лотоса, окрашенные черной тягучей кровью, которая медленно, но неотвратимо остывала, в неспешном полете опускались на темный мрак реки, что текла в непредсказуемом движении, выбиваясь из скалистых острых камней. Спокойные движения когтистых рук не молодого, но и не старого демона…демона чего? Времени? Небытия? Быть может и не демона вовсе, а бога этого мира сосредоточенного лишь в этом камерном пространстве.
Иллюзорно странное место, словно осколок скалистого острова, плывущего в туманном небытие то ли придуманного мира, то ли бескрайнего космоса. Нет ничего и есть все, стоит лишь подумать об этом, но Ему не нужно уже ничто. Любоваться на красные росчерки крови тонущей в реке с абсолютным равнодушием в глазах, которые менялись, словно калейдоскоп хаоса. Безлунная темная синь, уступала яростному блеску крови, в глазах, у которых не было белка, лишь всепоглощающий цвет, который мог подчинять и подавлять волю, а мог увлекать в безумие своего разума то ли ломая психику, то ли возводя на новый уровень. Длинный шелк черных волос, шевелил легкий ветерок, который ломая все законы природы то подхватывал их вверх, то резко меняя свое направление, окутывал гибкое тело сумеречным туманом. Медленно бледные губы изгибались то в подобии ироничной улыбки, то шевелились выбрасывая осколки слов-камней в воды реки, которые в немом безумии отражали узкое нечеловеческое лицо, слишком остро очерчены скулы, надрывный излом бровей и хищный оскал клыков. Слишком яркую бледность кожи, оттеняли кожаные одежды темного антрацита, которые плотно облегали его тело, создавая образ ядовитой змеи, слишком спокойной, слишком необычной, но тем более опасной…неизвестность…это ли не самое страшное?
Последний девственный лепесток, напоенный кровью, упал в туманные сгустки реки, а следом за ним скатывались слова насыщенного хриплого голоса.
-Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог теней вернется,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
B беспамятстве ночная песнь поется.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветет.
Прозрачны гривы табуна ночного.
B сухой реке пустой челнок плывет.
Среди кузнечиков беспамятствует слово.
И медленно растет, как бы шатер иль храм,
То вдруг прикинется безумной Антигоной,
То мертвой ласточкой бросается к ногам,
С стигийской нежностью и веткою зеленой.
О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья аонид,
Тумана, звона и зиянья!
А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольется,
Но я забыл, что я хочу сказать, -
И мысль бесплотная в чертог теней вернется.
Законченный круговорот, неясная песня призывающая к чему-то…или же просто живущая здесь и сейчас.
Отредактировано Алайн (2010-03-28 19:46:54)