- Пусть думают, что хотят, -  бросил Эффутуо, улыбаясь теперь по-мальчишески беззаботно. Все их мысли он знал наизусть, потому что некоторые внушал и вызывал сам, холил, лелеял, поддерживал. Взращивал очередную манию, страсть, неутолимое желание, как заботливый садовник лелеет экзотический цветок.
«И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой:
Вам же нравится пропасть - так рвитесь за мной…»
Сердце Генриха Птичника придворный алхимик превратит в  гранатовую «валентинку», каменное сердечко глубокого красного цвета с  черной каверной изъяна. Изъян появится не по вине кудесника, он просто образуется в этом куске камня сообразно тому, как в сердце Птичника когда-то поселилась гниль.
Так будет отражена суть души Генриха. Безделицей, игрушкой, брелоком.
Эффутуо полюбовно погладил пластиковый пакет, в котором хлюпал черный комок мышц. Прекрасный образчик в его коллекцию.
- Будьте удачливы в охоте, - почти галантное прощание в благодарность за минуты приятной игры и пахнущей кровью страсти. Короткий кивок. Кто знает, как еще сойдутся их пути дорожки? Но в том, что сойдутся, можно было не сомневаться.
Три легких шага, почти похожих на танцевальные па, прежде чем раствориться в кромешной тьме.
Ему не нужно было оборачиваться, чтобы помнить ее запах и вкус.

Лишенный сердца, лишенный плоти, дух несчастного Генриха будет скитаться по Лабиринту, станет ночью пугать заплутавших прохожих и горьких пьяниц. Будет протягивать крапленый туз и безмолвно просить сыграть. Станет тосковать по шлюхам из «Зеленой Канарейки», прогорклому маслу в светильниках и кружке кислого, разведенного водой вина.
Накинув шаль, горбатая Ула побежит как крыса, прижимаясь к стене по узкому, загаженному переулку. Будет то и дело останавливаться, пока в конце пути, у тупика, где сходятся три кривых улицы, не увидит мужчину в черном. 
Эффутуо протянет ей руку. Ула вложит в нее ладонь, с абсолютной уверенностью в том, что отдаваясь давнему желанию, поступает правильно. Король Порока одарит ее своей милостью в подворотне, прямо у залитой помоями и мочой стены, грубо, страстно, зло. Будет приговаривать «Сладкая моя, прекрасная моя Ула». И снова душе хромоногой, маленькой горбуньи будет тесно и жарко в искореженной плоти собственного тела. Набатным гулом зашумит в голове кровь, потому что в эти несколько минут торопливых и требовательных ласк, извергая из глотки торжествующий крик, она и вправду станет удивительно прекрасной.